* * *

Я не знаю, до какой степени похуистичного загруза нужно дойти, чтобы суметь написать то, что он писал легко и фонарно. Я не понимаю, почему каждое слово в этом стихотворении (оно ниже, после телеги) отзывается во мне ржавой коррозией. Почему каждая строчка этой гениальности лаконично сказана про меня, и зачем - про меня. Почему от гитарного соло между куплетами мне хочется взвыть, сдохнуть... а потом воскреснуть. Почему последняя строфа убивает и сразу воскрешает. Где там ловить аллюзии, когда "будет всё не так". Тебе смешно в раю или где, я не знаю, а хули. "На мгновенье я забудусь сладко, и усну, недвижимый ничем" - это же охуенно просто...

Куда как, блядь, проще выразить понимание Всего... Как еще можно показать простыми словами всю адскую гармонию этого мира. И "меня баюкает украдкой мир, который вечно тих и нем" не перевести, блядь, на инглиш...

Сложно вкурить, что там про меня, а что просто про жизнь и про любовь ("все стихи в мире написаны про любовь, бро"). 18-летний пацан из Хабаровска написал эту дивность, подрабатывая могильщиком. А потом была Москва, группа "Х.З.", тексты для Марины Хлебниковой, Найка Борзова и даже - прости господи - Газманова и прочих.

Последний "проклятый поэт", последний мудовый идиот, до гениальности пронзительный. Хули я оцениваю твою гениальность... Гениям ведь всё легко. Они принимают свои сигналы из космоса. "Лёш, как ты пишешь стихи?" "Да никак. Они сами приходят". Разговор двух... сущностей? Вернуть бы те часы по проводному телефону. Сменять хоть на полминутки. Ответить бы на твои неотвеченные звонки... Тебе тогда нужно было попиздеть, а у меня грузился пароход. Позвонить бы самому... я ведь и номер сохранил... 43. Рак легких. Опоздавший "химиоаборт". Хуйня-война. Смешно. Тупо. Тролльски.

Спасибо, Алексей. Ты был лучшим. Я не могу сравнивать твое искусство с иным. Я не готов думать о тебе неживом. Уже шесть лет не готов думать.

Но... Я бы не был собой без твоих стихов. Правда... Правда.

И я найду твою могилу на кладбище города Видное, Московская область. И осилю там ноль-семь... И две пачки.

Нет, три.

***

В облачных долинах, как во чреве
Никому не нужных матерей
Я живу - а тело гложут черви
И уже добрались до костей.
Белым снегом я ложусь на ветки
Длинных сосен, а вокруг - покой.
Для меня нет ничего на свете,
Только иногда лишь бьет озноб.
Кажется, мне не к чему стремиться,
Стерлись лица в памяти моей.
И меня не тянет возвратиться
Ни к счастливой жизни, ни к беде.
Падают и кружатся снежинки,
Воздух чист, прозрачен, как кристалл.
Слышно даже, как, шурша тихонько,
Пролетают годы и века.
Прошлый дым обтягивает Землю,
Города и улицы, дома.
Для меня осталась только вера,
Вера в то, что будет всё НЕ ТАК.
На мгновенье я забудусь сладко
И усну, недвижимый ничем.
И меня баюкает украдкой
Мир, который вечно тих и нем
(стихотворение Алексея Заева)